— Я ведь, Сергевнушка, спро́ста молвила, — облокотясь на угол стола и подгорюнясь, заговорила она
унылым голосом. — От меня, мать моя, слава Богу, сплеток никаких не выходит… Смерть не люблю пустяков говорить… так только молвила, тебя жалеючи, сироту беззаступную, знать бы тебе людские речи да иной раз, сударыня моя, маленько и остеречься.
Неточные совпадения
Невозможно рассказать, какое действие произвела на меня эта простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обреченными виселице. Их грозные лица, стройные
голоса,
унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, — все потрясло меня каким-то пиитическим [Пиитический (устар.) — поэтический.] ужасом.
Третий
голос, сиповатый и
унылый, произнес...
Голос витютина по-настоящему нельзя назвать воркованьем: в звуках его есть что-то
унылое; они протяжны и более похожи на стон или завыванье, очень громкое и в то же время не противное, а приятное для слуха; оно слышно очень издалека, особенно по зарям и по ветру, и нередко открывает охотнику гнезда витютина, ибо он любит, сидя на сучке ближайшего к гнезду дерева, предпочтительно сухого, выражать свое счастие протяжным воркованьем или, что будет гораздо вернее, завываньем.
Мать внимательно вслушивалась в бессвязную быструю речь, стараясь подавить свою тревогу, рассеять
унылое ожидание. А девочка, должно быть, была рада тому, что ее слушали, и, захлебываясь словами, все с большим оживлением болтала, понижая
голос...
— Не толкайтесь, пожалуйста! — плачущим
голосом закричала
унылая дама в синем костюме, со стеклянною звездочкою и бумажною луною на лбу, — Ночь.
После ужина, когда работа кончена и душная ночь, обнимая город и людей липким, потным объятием, безнадёжно стонала о чём-то тысячами тонких и
унылых комариных
голосов, — сидели впятером на крыльце или в саду. Шакир разводил небольшой дымник и, помахивая над ним веткой полыни, нагонял на хозяина и постоялку синие струйки едкого курева. Люди морщились, кашляли, а комары, пронизывая кисейные ткани дыма, неугомонно кусались и ныли.
Все — отец, мачеха, Пушкарь, Созонт и даже
унылая, льстивая Власьевна — собрались в комнате мальчика, а Василий Никитич Коренев, встав перед образом, предложил торжественным
голосом...
Я проснулся совсем; за стеной у меня было все тихо; на улице мерцали фонари; где-то ныла разбитая шарманка, и под ее
унылые звуки разбитый
голос пел...
Пред нагоревшей сальною свечой
Красавицы раздумавшись сидели,
И заставлял их вздрагивать порой
Унылый свист играющей метели.
И как и вам, читатель милый мой,
Им стало скучно… Вот, на место знака
Условного, залаяла собака,
И у калитки брякнуло кольцо.
Вот чей-то
голос… Идут на крыльцо…
Параша потянулась и зевнула
Так, что едва не бухнулась со стула...
Слышатся в них и глухой, перекатный шум родных лесов, и тихий всплеск родных волн, и веселые звуки весенних хороводов, и последний замирающий лепет родителя, дающего детям предсмертное благословение, и сладкий шепот впервые любимой девушки, и нежный
голос матери, когда, бывало, погруженная в думу о судьбе своего младенца, заведет она тихую,
унылую песенку над безмятежной его колыбелью…
Держа тетрадку,
унылым, гнусливым
голосом читает он нараспев.
Смолкли белицы… С усладой любовались они нежным
голосом незнаемого певца и жадным слухом ловили каждый звук
унылой, но дышавшей страстностью песни. Василий Борисыч продолжал...
Марья головщица сильным грудным
голосом завела
унылую скитскую песню. Другие белицы дружно покрыли ее хором...
И для него ясно, что мир изменился и что жить на свете уже никак невозможно. Мрачные,
унылые мысли овладевают им. Но выйдя из камеры и увидев мужиков, которые толпятся и говорят о чем-то, он по привычке, с которой уже совладать не может, вытягивает руки по швам и кричит хриплым, сердитым
голосом...
Начальник задал ему два-три вопроса строгим
голосом, с
унылым взглядом человека, которому такая «пустяковина», как кража из пиджака четырехсот рублей, нимало не занимательна.
Припадок кашля был гораздо слабее. Лещов положил голову на ладонь правой руки и смотрел через белокурую голову Качеева.
Голос его стал ровнее, заслышались тронутые,
унылые звуки…
Спустили гроб в полуоттаявшую яму среди
унылого, равнодушного молчания. Ничьего
голоса не раздалось в память покойного. Оставшиеся"до конца"потянулись сначала гуськом, а миновав ворота, сгруппировались по три, по четыре человека, и точно все повеселели, отдежурив сколько нужно было. Лука Иванович почти что не был знаком ни с кем из провожавших покойника, но с двоими кланялся, а поименно знал многих.
Выехав на большую дорогу, молодой ямщик приподнял шляпу с павлиным пером, стряхнул на себе волосы, надел шляпу на один бок, приложил к уху правую руку, и
голос его залился
унылою песнею...